Обрядовые жесты русского народа

Почитался на Руси и Домовой — душа избы, покровитель строения и живущих в нем людей. Строительство дома было для древних славян исполнено глубочайшего религиозного смысла, ведь человек при этом уподоблялся Богам, создавшим Вселенную. Человек тоже строил свой мир, создавал то, чего еще не было в природе. Чтобы умилостивить Домового, ему в избе ставили угощение. Если Домовой озорничал, то приглашали бабку-шептуху, она ходила по избе и сыпала по углам зерна.

Живя в краю, изобильном реками и озерами, речушками и ручьями, болотами и родниками, славяне, естественно, выработали ритуал религиозного почитания воды. Взять хотя бы выражение “венчаться вокруг ракитового куста”. Оно обозначает не оформленный официально брак между мужчиной и женщиной. Русский язык сохранил воспоминание о древнейших языческих браках, заключавшихся у воды, возле священных ракит. Считалось, что самые нерушимые клятвы даются у воды, и она им свидетель. Водой же иногда испытывали на суде: истцу и ответчику предлагали войти в воду на семь шагов, предполагалось, что при этом виновный, оказавшись перед лицом справедливой и мудрой реки, непременно смутится и тем себя выдаст.

Скорее всего именно так и происходило. С помощью воды гадали о будущем, наводили или отводили от себя чары (магические наговоры на воду). Особой силой наделялась родниковая вода, отсюда и обычай расчищать и обихаживать роднички, доживший до сегодняшних дней.

Большое внимание уделялось детям. О них заботились еще до рождения. В последний месяц перед родами матери не рекомендовалось выходить со двора, а еще лучше — и из дому, чтобы Домовой и священный Огонь очага всегда могли прийти ей на помощь. Поскольку рождение, как и смерть, нарушает невидимую границу между мирами умерших и живых, то, чтобы никому не навредить при этом, рожать женщина удалялась в лес или в помещение, находящееся вне дома, чаще всего — в хорошо истопленную баню. А чтобы материнское тело легче раскрылось и выпустило дитя, женщине расплетали волосы, в избе раскрывали двери и сундуки, развязывали узлы, открывали замки.

Предки не видели ничего необычного в том, чтобы рядом со страдающей женщиной был сильный, надежный, любимый и любящий человек — ее муж. Бытовал обычай, когда муж нередко кричал и стонал вместо жены, вызывая тем самым на себя возможное внимание злых сил, отвлекая их от роженицы. Сразу после рождения ребенку перерезали пуповину: мальчику — на топорище или стреле, чтобы рос охотником и мастеровым, девочке — на веретене, чтобы росла рукодельницей. Перевязывали (по-древнерусски — “повивали”; вот откуда “повивальные бабки”) пупок льняной ниткой, сплетенной с волосами матери и отца. В качестве первой пеленки сыну отец клал свою рубаху, дочери — рубаху матери.

В наши дни для приобщения новорожденного к христианской религии родители несут его в церковь, где священник крестит его, опуская в купель с водой и нарекая именем. А раньше существовал отголосок древнейшего ритуала приобщения нового человека… Космосу: отец, как глава семьи, торжественно выносил новорожденного и показывал его Небу и восходящему (для долгой жизни) Солнцу, Огню очага, растущему Месяцу, прикладывал к Матери-Земле и, наконец, окунал в Воду (или обрызгивал, если было холодно). Так младенца “представляли” всем Божествам Вселенной, всем ее стихиям, отдавая под их покровительство.

Очень серьезно относились наши предки к созданию семьи. Девушка, выходя замуж, переходила в род мужа. Поэтому жених вносил невесту через порог своего дома обязательно на руках: ведь порог — граница миров, и невесте, прежде “чужой” в этом мире, надлежит превратиться в “свою”.

На русской свадьбе звучало множество печальных песен. Фата невесты набухала от искренних слез, даже если девушка шла за любимого. Дело было в том, что невеста покидала свой род и переходила в другой, следовательно, покидала духов-покровителей прежнего рода и не хотела выглядеть перед ними неблагодарной.

В былые времена на невесту надевали не прозрачную фату, а плотный платок, которым наглухо закрывали ей лицо. Ведь с момента согласия на брак ее считали “умершей” (для своего рода), а жители Мира Мертвых, как правило, невидимы для живых. Поэтому и невесту никому нельзя было видеть. Нарушение запрета вело к всевозможным несчастьям и даже к безвременной смерти, ибо в этом случае нарушалась граница между Живым и Мертвым Миром. Молодые брали друг друга за руку только через платок, не ели и не пили (по крайней мере, невеста) на всем протяжении свадьбы, ведь они в этот момент “находились в разных мирах”, а касаться друг друга и вместе есть могут только люди, принадлежащие к одному миру, к одному роду.

А теперь о косе — “девичьей красе”. С языческих пор сохранился обычай прощаться с нею навеки и заплетать молодой жене две косы вместо одной. До замужества девушки ходили с распущенными волосами, стянув их налобной повязкой или заплетя в одну косу. Дернуть за косу или отрезать косу, значило обесчестить девушку. Если девушка убегала с любимым против воли родителей, молодой муж обрезал драгоценную девичью косу и предъявлял ее тестю и теще вместе с выкупом за “умыкание” девушки.

Традиционные русские похороны содержат огромное количество ритуалов языческого происхождения, призванных отдать умершему последнюю дань уважения и вместе с тем победить, изгнать подальше ненавистную Смерть. Почувствовав приближение смерти, старик просил сыновей вывести его в поле (или на свой участок земли), там он кланялся на все четыре стороны со словами: “Мать сырая Земля, прости и прими! И ты, вольный свет-батюшка, прости, коли обидел”. Вернувшись, старик ложился на лавку в святом углу, и сыновья разбирали над ним земляную крышу избы, чтобы легче вылетела душа, не мучила тело и не вздумала остаться в доме, беспокоить живых.